“Знаешь, Сократ», - говорит Кефал, - когда когда-нибудь приходит мысль о смерти, на человека находит страх и охватывают его раздумья о том, что раньше ему на ум не приходило”.
Бытие, небытие, жизнь и смерть — предельные вопросы.
Но именно осознавая себя смертным, человек начинает искать смысл жизни. Смерть выступает для него как часть бытия, неотделимая от жизни граница или переход.
Всеми традициями всегда жизнь осмысливалась через смерть. И эта жизнь, более или менее ценная в разных традициях, считалась подготовкой к жизни вечной, которая могла быть разной.
Частью культуры всегда была задача быть в правильных отношениях со смертью. Культ смерти всегда был частью культуры - поклонение, преклонение перед смертью и перед богами или силами, которые ею управляют, царствуют в мире мёртвых и одновременно являются и верховными судьями, которые решают посмертную судьбу человека.
У всех народов были таинства, связанные со смертью, с подготовкой к ней, к постижению того, что происходит после смерти.Примером являются и Элевсинские мистерии – обряды инициации в культах богинь плодородия Персефоны и Деметры, которые проводились ежегодно в Древней Греции и считались наиболее важными. Деметра вела человека в его земной жизни, а Персефона, как жена хозяина подземного мира, отвечала за его существование в подземном царстве.
Платон писал, что мистерии обучали непорочности, освобождали народ от жестокости, превозносили моральные качества и совершенствовали нравы, держа общество в границах более сильными связями, чем те, которые налагали на человека законы. “Лишь посвященные в них блаженствуют после смерти”. Цицерон писал, что в мистериях люди воспринимали реальные принципы жизни и учились не только жить долго и счастливо, но и умирать с благими надеждами. Мистерия выступает как форма приобщения к смерти, переживания её, пропускания её через себя, в результате которой преодолевается страх смерти, так как смерть принимается в сознании человека и становится частью его жизни. Что именно происходило во время мистерии, информации об этом мало, поскольку они были тайными (есть ссылки на чтения текстов, ритуальные действия, обряды, жертвоприношения).
Мемориальная доска, известная как табличка Ниннион, изображающая элементы Элевсинских мистерий, середина IV в. до н.э. Наверху Деметра сидит на "тайной цисте", Персефона стоя держит факел, а факелоносец Иакх расположился внизу, приветствуя процессию посвященных мужчин и женщин, прибывающих в святилище. В середине нижнего ряда - омфал, украшенный короной, и под ним перекрещенные пучки связанных веток.
Религии предлагают свои версии того, что будет после, и все рассматривают смерть как переход, начало новой жизни, иной жизни, качество которой напрямую зависит от того, как человек жил в жизни этой. Они предлагают руководства по правильному прохождению этого перехода. Например, в тибетской “Книге мёртвых”: “Ты увидишь свой дом, слуг, родственников и своё тело и подумаешь – я умер, что делать? И, охваченный глубокой скорбью, поймаешь себя на мысли – что бы я только ни отдал, чтобы снова иметь тело?”. И там можно найти подробные инструкции, как себя вести, когда умер сам или умер близкий человек, чтобы получить освобождение и поселиться в царстве Будды.
Но живые знания и традиции тоже могут меняться, деградировать и умирать. Миф превращается в сказку и теряется его сакральное значение, религия превращается в ритуал, который не может дать живого опыта, и тогда её место занимает философия и культура, поскольку тайна жизни и смерти не может отпустить человека и требует ответа.
Эпоха романтизма (XVIII-XIX в.) отказывается принимать смерть как данность. Ограниченность физического бытия и бесконечность духа, стремящегося к полноте, совершенству, гармонии не давали покоя романтикам. Можно было и заклинать смерть, и её отстранять, и над ней иронизировать, как М.Ю. Лермонтов в своём стихотворении “Что толку жить без приключений?”.
Искусство для романтиков было не только отвлечением от трагедии жизни, но и попыткой справиться с ней, преодолеть дисгармонию. Мечта, творческая фантазия – главное орудие во взаимодействии с реальностью, порыв к идеалу, от бытия к благобытию, от унылого здесь к очарованному там, от превратной страдальческой жизни к жизни бессмертной, совершенно блаженной.
Однако не все романтики оставались в этом пессимизме. А.С. Пушкин принял жизнь как драгоценный дар. Он утверждал неисчерпаемость и глубину бытия. Бытие для него уникально и неповторимо, как уникальна и неповторима каждая личность. Жизнь выше всякой теории, всякой сочиненной идеи. Презрение к жизни отнюдь не безобидно, оно опасно. Если мир бессмыслен, ничтожен, тогда и разрушить его не составит большого труда. Вместе с презрением к миру приходит и презрение к человеку, к другому.
В современном обществе традиционную религию и мифологические убеждения заменила популярная культура, а в ней сегодня, очевидно, царит культ смерти. Об этом свидетельствуют сюжеты популярных книг и сериалов, популярная одежда для молодежи с изображением человеческих костей, зубастых монстров. Образы смерти, мёртвой и разлагающейся человеческой плоти, сатанинские ритуалы (и это не фигура речи) стали нормой и фактически захватили массовую культуру. Человеческая жизнь сейчас стоит всё меньше и меньше. На месте живого человека культ мертвецов. Культ самоубийств процветает среди детей и подростков, а эвтаназия в некоторых странах становится массовым явлением, популяризируется массовой культурой и находит сторонников и в научной среде.
Пляска смерти немецкого гуманиста и картографа М. Вольгемута, 1493
Культ смерти — не новое явление в цивилизации. Смерть приобретала особую эстетическую форму. Основной принцип такой красоты смерти заключался в том, что жизнь человека считалась тем прекраснее, чем она короче.
Культ смерти тоже проходил свои этапы развития. В древнем Риме, например, практиковались ритуальные убийства, самоубийства, падения на меч; в буддизме, если физическое состояние не способствовало дальнейшему духовному развитию, самоубийство позволяло остаться в состоянии наивысшей точки духовно-психологического развития.
Были общества, основанные на культуре смерти. К ним относится, например, нацистское общество, которое основывалось на человеконенавистнической теории, и оно переросло впоследствии в практику уничтожения “неполноценных” народов. Совершенной для нацистского фанатика являлась идея идеальной смерти - смерти в борьбе на войне или в политической борьбе с коммунистами. Пропагандировалась установка, что немецкий народ обладает особенной страстью к смерти. Можно думать о связи этой мифологии со скандинавской мифологией, с её культом смерти: смысл жизни воина в смерти на поле боя, после чего он оказывался на пиру у Бога Одина.
Современный культ смерти Санта Муэрте с поклонением и обращением именно к смерти, с просьбами исполнения желаний – самый примитивный вид поклонения, когда божество (скелет) наряжают, подносят ему сладости, напитки, а иногда и человеческие жертвоприношения. Человек не отказывается от поиска бессмертия, но теперь он ищет его в этом мире и, кажется, находит…
Святилище Санта-Муэрте, Мехико
В наши дни мы видим, что гуманистическое мировоззрение кануло в небытие, и на смену ему пришёл новый глобальный проект - трансгуманизм со своей главной целью преодоления самой человеческой природы, или модификации человеческой плоти и сознания, направленной на преодоление старости и смерти.
В манифесте стратегического общественного движения “Россия 2045” заявлено, что можно и нужно ликвидировать старение и даже смерть, преодолеть фундаментальные пределы физических и психических возможностей, заданные ограничениями биологического тела. Способ решения данной проблемы они видят в уходе от плоти и существование в искусственном теле (цифровом), превращение человека из биопсихосоциального существа в киберпсихосоциальное за счет его “усовершенствования” при помощи различных технологий: кибернетики, IT технологий, биоинженерии, генной инженерии, фармакологии и т.д.
Из Манифеста постчеловека: “Я жду прихода его, постчеловека, с замиранием сердца, пока еще мягкого и бьющегося, вмещающего в себя любовь и ненависть, страх и глупую удаль, надежду и отчаяние… Этот балласт необходимо сбросить уже сейчас в предвкушение наступления великой эры постчеловека”…
Постчеловек в принципе не может иметь души, а понятия добра и зла, справедливости и смысловые категории оказываются под вопросом. Кто и как на эти вопросы будет отвечать, и на каких основаниях – это остается в тени. Если раньше они регулировались социальными, религиозными законами, традицией, совестью, то теперь этих регуляторов не будет. Или же они тоже подвергнутся радикальной трансформации…
Ю. Н. Харари, идеолог трансгуманизма, считает, что в будущем мы можем увидеть впервые в истории культуры религии, чьи священные тексты будут написаны нечеловеческим разумом. Искусственный интеллект сможет влиять на формирование культуры и манипулировать людьми, как это на протяжении тысячелетий делали пророки, поэты и политики и т.д. Образуется интегрированное сознание, нейросеть, коллективная сущность, которая освободится от биологической формы, а также её известных ограничений…
В новелле Х. Л. Борхеса “Бессмертный” описывается город бессмертных сверхчеловеков, который сначала производит ослепляющее впечатление, но потом оно сменяется ужасом и отвращением, ощущением безобразности и глубокой бессмысленности. Нет цели, нет смысла - бессмертные оказываются никакими не сверхчеловеками, а троглодитами, нагими, опустившимися, жалкими и ничтожными, неопрятными, утратившими речь и способность мыслить.
Но этот путь, естественно, не является единственным, и у человечества, конечно же, есть выбор, по какому пути пойти. Но если такой выбор подкрепляется многими людьми, тогда эти фантазии смогут воплотиться в реальности.
Другой путь, который соединяет нас с Вечным, — это поиск Истины, которая одна, вечная и живая. И когда человек её ищет, она ему откликается, потому что она живая, и она очень хочет быть в диалоге, она хочет быть проявленной в каждом человеке по-своему, индивидуальным образом. Когда есть запрос, всегда будет и ответ…
Источник: Конференция "Смерть. Смерть? Смерть!", 2024, Майн Н. В. (фрагменты).